Cookies managing
We use cookies to provide the best site experience.
Cookies managing
Cookie Settings
Cookies necessary for the correct operation of the site are always enabled.
Other cookies are configurable.
Essential cookies
Always On. These cookies are essential so that you can use the website and use its functions. They cannot be turned off. They're set in response to requests made by you, such as setting your privacy preferences, logging in or filling in forms.
Analytics cookies
Disabled
These cookies collect information to help us understand how our Websites are being used or how effective our marketing campaigns are, or to help us customise our Websites for you. See a list of the analytics cookies we use here.
Advertising cookies
Disabled
These cookies provide advertising companies with information about your online activity to help them deliver more relevant online advertising to you or to limit how many times you see an ad. This information may be shared with other advertising companies. See a list of the advertising cookies we use here.
харьков
Любимый дядя умер из-за отсутствия медицинской помощи
Виктория Симсон, спортсменка
Виктория в подвале
В пять утра 24-го позвонила подруга: «Стреляют!». Да ладно, — говорю, — не может быть. Но вышла на балкон — и впрямь, люди начинают уезжать.

Железную дверь вынесло авиаударом и швырнуло на мою раскладушку

В 2019 году умерла моя мама, и я жила с прикованным к постели дядей, за которым ухаживала. Наша новостройка очень быстро опустела — осталось человек 15. В первый день я еще не до конца осознала ситуацию, спускалась в подвал, выбегала кормить дядю — он с катетером, после двух больниц. Это очень страшно — врачи приехать не могут, пролежни начались.

Жилой дом на Северной Салтовке после обстрела 3 марта
Эвакуация Виктории и ее дяди
Люди каждый день уезжали и оставляли еду — на меня это производило ужасное впечатление. Окна в квартире выбило, отопления не было, стену разворотило взрывной волной, а в подвале, где я спала, железную дверь вынесло авиаударом и швырнуло на мою раскладушку, к счастью, пустую…

Обстреливали постоянно, но снести дядю в подвал снести — нереально, поэтому бегала к нему трижды в день. Готовила в блендере жидкое питание, но ему требовалась специальная медицинская смесь, которую никто не доставлял, мы ведь в эпицентре оказались.

И из автоматов стреляли, и из танков… Когда обстрелы в квартире заставали (на пятом этаже мы жили) пряталась между несущими стенами. К тому времени человек пять нас осталось из примерно 300 жильцов. Дяде становилось хуже, он воспаление легких перенес незадолго до этого.

Лекарствами снабдили один раз после двух недель ожидания, и их не хватило. Катетер привезли мочевой, но поменять его невозможно — врачи не хотели приезжать, даже из Красного Креста. Собственно, из-за отсутствия медицинского ухода дядя потом и умер.

Я обзванивала все организации, оставляла заявки на эвакуацию… В итоге, нас вывезли по «еврейской» линии в Польшу на медицинском амбулансе. Правда, из дома забрать отказались — слишком опасно, благо, волонтеры доставили в 4-ю больницу, где ждала Скорая помощь. Все это под обстрелами, на дороге трупы валяются, у одного нога оторвана, машины расстрелянные… Я потом голову пригнула — очень страшно было.

Каким-то чудом вырвались, ехали почти сутки, причем, без остановки.

В Варшаве мы оказались слишком поздно…

В Польше нас встретили представители ЕА «Сохнут», дядю сразу забрала местная Скорая, но… к сожалению, слишком поздно. В легких оказалась жидкость, и через пять дней в больнице его не стало. Похоронили в Варшаве, на еврейском кладбище. Дядя был мне как отец, последний близкий человек…
Волонтеры доставили в 4-ю больницу, где ждала Скорая помощь. Все это под обстрелами, на дороге трупы валяются, у одного нога оторвана, машины расстрелянные… Я потом голову пригнула — очень страшно было
Мне предстояло сделать выбор между Израилем и Германией, и примерно через десять дней после похорон я репатриировалась. Ничуть об этом не жалею, в Израиле чувствую себя очень комфортно.

Замечательно приняли, иврит мне нравится, ищу подработку, но язык — прежде всего.

Очень хочется, чтобы война закончилась, и я могла бы жить в Израиле со спокойной совестью, зная, что могу прилететь в Украину. Даже если на неделю вернусь — воспоминаний на год хватит. Я там родилась, выросла, в садик ходила и школу, с друзьями гуляла.

В моем ульпане много репатриантов из России, но никакой ненависти я к ним не испытываю — они ведь не участвовали в этом кошмаре, и именно из-за него уехали из страны. Но люди, сидящие в Украине под обстрелами, имеют право на эту ненависть.

Вместо послесловия

Исполнился год со дня смерти дяди. В Польше прошла церемония, установили памятник с надписью по-украински и украинским флагом, как я и просила. Всего расходы взял на себя Фонд Джонни Дэниэлса.

Я окончила ульпан Бет, немного подрабатываю. Только сейчас начинаю выходить из стрессового и шокового состояния, спровоцированного войной.

Безумно скучаю по Украине и обязательно приеду в гости. Но всему свое время. Живу в Акко, где появилось очень много друзей, порой кажется, что всех здесь знаю — город небольшой. Если коротко: Израиль мне улыбается, и я ему в ответ.


Могила Леонида Тесленко, дяди Виктории
Свидетельство записано 27 апреля 2022