В марте 2022 года пресс-служба ЕАЕК беседовала с лидерами еврейских общин в украинских городах, переживающих гуманитарный кризис. Спустя восемь месяцев мы снова поговорили с представителями украинского еврейства – о том, что изменилось с тех пор и как они адаптировались к условиям войны.
Военные действия на территории Украины продолжаются уже более десяти месяцев. За это время, по данным ООН, страну покинули около 9,3 миллиона человек. Из них в Израиль, согласно отчету Министерства абсорбции, с Украины приехало примерно 14 тысяч евреев с правом на репатриацию. Напомним, что до начала войны еврейская община Украины насчитывала порядка 200 тысяч человек, имеющих право на репатриацию.
Михаил Гольд, журналист, главный редактор еврейской газеты "Хадашот" (Киев)
(С середины марта Михаил оставил основную работу и стал фиксировать свидетельства еврейских беженцев, размещая их на своей странице в Facebook. На сегодняшний день он опросил порядка 150 человек из полутора десятков украинских городов. Итогом должен стать портал Exodus-2022 с опубликованными историями и фото- видеоматериалами, доступный на украинском, русском, английском и иврите. Планируется также издание отдельной Книги свидетельств с 50 наиболее драматическими историями беженцев).
"Наблюдая за исходом в первые дни войны, я счел важным зафиксировать этот срез истории, ведь со времен Второй мировой войны и создания государства Израиль мир не видел такого потока еврейских беженцев. Это, безусловно, и некий идентификационный рубикон для еврейской общины Украины с одной стороны, и русскоязычного еврейского мира – с другой. Потому что, за исключением одной украиноязычной еврейской религиозной женщины, все мои респонденты предпочли общаться на русском. При этом большинство из них видят себя сегодня не столько русскоязычными евреями, сколько евреями украинскими, говорящими (пока) на привычном (русском) языке.
Меньше всего мне хотелось выступать в качестве журналиста, транслирующего свою точку зрения, хотя она у меня, разумеется, есть. Целью было дать слово людям, выживавшим под артиллерийскими обстрелами и бомбардировками, часто – в подвалах, без электричества, газа, связи и минимальным количеством воды и еды, пережившим трагедию эвакуации, боль от утраты близких и т.д. Я призывал их сосредоточиться именно на личном опыте. Не услышанном от третьих лиц или прочитанном в СМИ, а событиях, участниками и свидетелями которых они стали.
Подавляющее большинство собеседников войны не ждали. Вернее, не верили, что она начнется. А когда она все-таки началась, надеялись, что все быстро закончится. Потому что все-таки двадцать первый век на дворе… Общей была и идея о том, что "не надо было нас ни от кого освобождать". Это не значит, что абсолютно все респонденты отличались активной проукраинской позицией, но для всех без исключения вторжение России стало явным злом, актом безусловной агрессии. Хотя, и это важно понимать, главный удар приняли на себя именно восточные и южные регионы страны, где еще недавно были весьма сильны пророссийские настроения. "Какие они мне соотечественники?!", – вопрошал пенсионер из Константиновки Донецкой области, дом которого в три часа ночи был разрушен двумя ракетами "Искандер". Бабушку и дедушку этого человека расстреляли нацисты в гетто, отец у него еврей, а мать – русская.
У каждого – свой "еврейский" опыт войны. Одна женщина вспоминала, как в канун Песаха пекла мацу на старом советском примусе и тогда впервые почувствовала себя "здесь и сейчас выходящей из Египта". Другая, когда отключили электричество, использовала Ханукию в качестве светильника, делая укол инсулина парализованной маме. Третья, после оккупации Мариуполя, впервые в жизни спрятала звезду Давида.
Эти сто пятьдесят человек не сводимы к единому знаменателю. Среди них – студенты и пенсионеры, светская творческая элита и раввины, успешные предприниматели и клиенты "Хеседа". Люди, не знавшие о еврействе почти ничего (одной респондентке за три месяца до войны сообщили, что ее биологическая мать – еврейка) и хабадская семья из Одессы с тринадцатью (уже четырнадцатью) детьми, председатели общин и главы еврейских организаций.
Почему многие выбрали для иммиграции Израиль? У кого-то здесь родственники, кто-то отправлял детей на учебу по молодежным программам, а для кого-то это был единственный путь – из Мариуполя, например, эвакуация была крайне проблематичной – евреев переправляли в Россию, а дальше (иногда из Грузии) организовывали рейсы в Израиль. Есть просто детективные истории, о которых впору снимать кино. Хотя, при нынешнем темпе жизни и насыщенности информационной повестки, я не тешу себя надеждой, что спустя некоторое время мир не забудет о том, что довелось пережить этим людям. Тем важнее сохранить эти бесценные свидетельства – пока одни готовы говорить, а кто-то – слушать.
Со многими собеседниками я поддерживаю связь по сей день, например, с женщиной из Изюма Харьковской области, вся семья которой (мама, муж и сын) погибли при ракетном обстреле 6 марта, а сама она была тяжело ранена и пролежала восемь дней в доме без крыши при температуре минус десять, пока ее не нашли соседи. Сейчас она в Нетании, до сих пор ходит с палочкой, лишь недавно узнала места захоронений своих родных… Продолжаю общаться и с беженкой из Мариуполя, которую хорошо знали в еврейской общине города, ее дети получили еврейское образование (дочь приняли в религиозную школу Бейт-Ульпана в Иерусалиме), но сама она никак не может добиться статуса репатриантки. Есть и такие сюжеты, к сожалению, после репатриации у некоторых беженцев проблемы не заканчиваются, а приобретают другой характер. Впрочем, это уже другая история".
Военные действия на территории Украины продолжаются уже более десяти месяцев. За это время, по данным ООН, страну покинули около 9,3 миллиона человек. Из них в Израиль, согласно отчету Министерства абсорбции, с Украины приехало примерно 14 тысяч евреев с правом на репатриацию. Напомним, что до начала войны еврейская община Украины насчитывала порядка 200 тысяч человек, имеющих право на репатриацию.
Михаил Гольд, журналист, главный редактор еврейской газеты "Хадашот" (Киев)
(С середины марта Михаил оставил основную работу и стал фиксировать свидетельства еврейских беженцев, размещая их на своей странице в Facebook. На сегодняшний день он опросил порядка 150 человек из полутора десятков украинских городов. Итогом должен стать портал Exodus-2022 с опубликованными историями и фото- видеоматериалами, доступный на украинском, русском, английском и иврите. Планируется также издание отдельной Книги свидетельств с 50 наиболее драматическими историями беженцев).
"Наблюдая за исходом в первые дни войны, я счел важным зафиксировать этот срез истории, ведь со времен Второй мировой войны и создания государства Израиль мир не видел такого потока еврейских беженцев. Это, безусловно, и некий идентификационный рубикон для еврейской общины Украины с одной стороны, и русскоязычного еврейского мира – с другой. Потому что, за исключением одной украиноязычной еврейской религиозной женщины, все мои респонденты предпочли общаться на русском. При этом большинство из них видят себя сегодня не столько русскоязычными евреями, сколько евреями украинскими, говорящими (пока) на привычном (русском) языке.
Меньше всего мне хотелось выступать в качестве журналиста, транслирующего свою точку зрения, хотя она у меня, разумеется, есть. Целью было дать слово людям, выживавшим под артиллерийскими обстрелами и бомбардировками, часто – в подвалах, без электричества, газа, связи и минимальным количеством воды и еды, пережившим трагедию эвакуации, боль от утраты близких и т.д. Я призывал их сосредоточиться именно на личном опыте. Не услышанном от третьих лиц или прочитанном в СМИ, а событиях, участниками и свидетелями которых они стали.
Подавляющее большинство собеседников войны не ждали. Вернее, не верили, что она начнется. А когда она все-таки началась, надеялись, что все быстро закончится. Потому что все-таки двадцать первый век на дворе… Общей была и идея о том, что "не надо было нас ни от кого освобождать". Это не значит, что абсолютно все респонденты отличались активной проукраинской позицией, но для всех без исключения вторжение России стало явным злом, актом безусловной агрессии. Хотя, и это важно понимать, главный удар приняли на себя именно восточные и южные регионы страны, где еще недавно были весьма сильны пророссийские настроения. "Какие они мне соотечественники?!", – вопрошал пенсионер из Константиновки Донецкой области, дом которого в три часа ночи был разрушен двумя ракетами "Искандер". Бабушку и дедушку этого человека расстреляли нацисты в гетто, отец у него еврей, а мать – русская.
У каждого – свой "еврейский" опыт войны. Одна женщина вспоминала, как в канун Песаха пекла мацу на старом советском примусе и тогда впервые почувствовала себя "здесь и сейчас выходящей из Египта". Другая, когда отключили электричество, использовала Ханукию в качестве светильника, делая укол инсулина парализованной маме. Третья, после оккупации Мариуполя, впервые в жизни спрятала звезду Давида.
Эти сто пятьдесят человек не сводимы к единому знаменателю. Среди них – студенты и пенсионеры, светская творческая элита и раввины, успешные предприниматели и клиенты "Хеседа". Люди, не знавшие о еврействе почти ничего (одной респондентке за три месяца до войны сообщили, что ее биологическая мать – еврейка) и хабадская семья из Одессы с тринадцатью (уже четырнадцатью) детьми, председатели общин и главы еврейских организаций.
Почему многие выбрали для иммиграции Израиль? У кого-то здесь родственники, кто-то отправлял детей на учебу по молодежным программам, а для кого-то это был единственный путь – из Мариуполя, например, эвакуация была крайне проблематичной – евреев переправляли в Россию, а дальше (иногда из Грузии) организовывали рейсы в Израиль. Есть просто детективные истории, о которых впору снимать кино. Хотя, при нынешнем темпе жизни и насыщенности информационной повестки, я не тешу себя надеждой, что спустя некоторое время мир не забудет о том, что довелось пережить этим людям. Тем важнее сохранить эти бесценные свидетельства – пока одни готовы говорить, а кто-то – слушать.
Со многими собеседниками я поддерживаю связь по сей день, например, с женщиной из Изюма Харьковской области, вся семья которой (мама, муж и сын) погибли при ракетном обстреле 6 марта, а сама она была тяжело ранена и пролежала восемь дней в доме без крыши при температуре минус десять, пока ее не нашли соседи. Сейчас она в Нетании, до сих пор ходит с палочкой, лишь недавно узнала места захоронений своих родных… Продолжаю общаться и с беженкой из Мариуполя, которую хорошо знали в еврейской общине города, ее дети получили еврейское образование (дочь приняли в религиозную школу Бейт-Ульпана в Иерусалиме), но сама она никак не может добиться статуса репатриантки. Есть и такие сюжеты, к сожалению, после репатриации у некоторых беженцев проблемы не заканчиваются, а приобретают другой характер. Впрочем, это уже другая история".