Мой рабочий день начинался в семь утра, поэтому вставала в пять, и фоном слушала новости. 24-го февраля вижу — родственники из Израиля и Аргентины строчат, как, мол, у вас обстановка? И продолжаю собираться на работу. Мы же восемь лет были прифронтовым городом — привыкли к нагнетанию.

Словно в кино наблюдала прилет в 12-этажный дом

Сын в свое время окончил Еврейский университет в Одессе, и там остался, а муж 18 февраля поехал к нему в гости, но вернуться уже не смог. Он позвонил, и я стала успокаивать — не волнуйся, через пару дней все устаканится. Правда, люди бросились скупать продукты — я смотрела на них и не могла поверить в происходящее.

С каждым днем ситуация ухудшалась – канонада приближалась, отопления не было. Примерно 27 февраля я «переселилась» в коридор, постелила на полу. Но фронт становился все ближе, и пришлось перейти в крошечный общий тамбур — на улице -8, поэтому спала в двух спортивных штанах и двух термокуртках. А потом соседи меня приютили, их трое в однокомнатной квартире жило, но окна во двор выходили, там потише было…

Дом трясся, а мы тогда еще не разбирались — где танк выстрелил, где мина прилетела. Однажды утром в квартиру свою зашла — вижу, стекла выбило. Забежала на балкон, и тут в 12-этажный дом напротив что-то прилетело — словно в кино наблюдаю, как вылетают все рамы, пыль поднимается, дым. Всю ночь меня колотило, эта сцена перед глазами стояла. А назавтра мы с соседями спустились, наконец, в подвал — примерно сто человек там сидели. Я три года была председателем ОСМД (Объединения совладельцев многоквартирного дома) и за это время в подвале провели все коммуникации, свет и т.п.

Наш район был последним, где отключили электричество — 2 марта в 11 утра в нашем супермаркете продали людям последний хлеб и закрылись. Тогда же люди начали взламывать аптеки и магазины, в том числе и наш — его полностью разграбили.

7 марта я отправилась в центр города проведать 77-летнюю маму. На всем пути из вскрытых магазинов люди с безумными глазами тащили все, что могли — обувь, сумки, какие-то картины-раскраски, мужчины волокли свадебные платья. Просто ужас. Когда подошла к дому мамы, увидела, что в крышу был прилет, а она на пятом — последнем — этаже жила. Внизу встретила сестру с мужем — они как раз забирали маму к себе в подвал.

Квартира мамы и квартира сестры полностью сгорели

В начале марта перебили газовую трубу, 5-го газ закончился, и на следующее утро соседи начали рубить деревья. Возле каждого подъезда костры жгли, решетки из холодильников принесли, сковородки на них ставили. Я старалась поменьше есть и пить, чтобы не бегать в туалет. Хлеба краюшку, сыра ломтик, яблока отрежу кусочек, несколько раз в день пила по три глоточка воды. Горячего, правда, очень хотелось — такого холодного марта я не помню. Воды не было, поэтому шваброй с крыш собирали снег — топили его, и из батарей воду сливали.

Когда в дом прилетало, а тушить нечем, знаете, что придумали? Консервацию открывали — помидоры, огурцы — и вот этим рассолом заливали.

Хотя наш дом пострадал не очень сильно, но попали в крышу, поэтому в моей квартире все стекла выбило. А квартира мамы и квартира сестры полностью сгорели. С документами, сбережениями и прочим. Они остались, в чем были…

Свекровь моя погибла в квартире вместе со своим братом. Она уже плохо передвигалась, и брат был лежачим. Родственники за ними ухаживали, но однажды (18 марта 2022) вышли во двор — приготовить что-то, и в этот момент обрушился подъезд и начался пожар — старики задохнулись.

Пять моих коллег погибли — это те, о которых я знаю. Во двор к нашему другу прилетела мина — они как раз там готовили. Жену убило и дочку 21 года. Он, истекающий кровью, пришел в себя и увидел, что у жены дырка в голове и дочь умирает — ей в живот попало. Тела просто накрыли, а муж через три дня после операции сбежал из больницы и во дворе своих похоронил, благо, соседи помогли.

Информации не было вообще никакой. Мужчины ловили какие-то радиостанции на допотопные мобилки с антенной, все надеялись на зеленый коридор, переговоры и т.п. Многие ходили из района в район, кто-то родственников искал, погорельцы брели к знакомым в поисках приюта. А многие (и я в том числе) стояли у подъезда, расспрашивали, откуда идете, что видели по дороге и т.п. И люди рассказывали: идем с завода Ильича, в такой-то дом был прилет, этот сгорел, а тот нет. Цыганская почта…

Нашли в пробитой канистре два литра бензина

13 марта приехала машина из Мангуша — так мы узнали, что можно эвакуироваться. 16 марта, смотрю, идет мужчина — в чистых ботинках, хорошем пальто — словно из прежней жизни, а мы грязные, одеты кто во что гаразд. Сперва не узнала, а потом вижу, приятель наш. До него муж дозвонился, и уговорил меня вывезти. Приехал практически под обстрелом, в самый ужасный момент, и почти без топлива.

У нас во дворе гараж был, но после прилета мины машину разорвало и все вокруг разнесло. Но нам повезло — нашли там канистру пятилитровую, сверху была пробита, а на дне — два литра бензина. В общем, заправились, и тронулись в путь — ехали как в кино — где-то впереди мина летит, провода электропередач на земле валяются, шлакоблоки, бетонные плиты.

Уже из Мелекино дозвонилась до мужа и сына, а 21 марта друзья вывезли в Одессу, куда потом приехала сестра с семьей и мамой.

Мамин дом в центре Мариуполя полностью сгорел, а дом сестры даже успели снести. В самом городе все очень боятся повторения, говорят, что второй раз этого не перенесут.

С начала войны прошел год, но психологически иногда чувствую себя даже хуже, чем тогда. Раньше было все равно, а сейчас паника. Плюс страх неизвестности, как будем жить дальше — работы и дохода нет уже год. Кроме зарплаты, у нас с мужем были коммерческие помещения, которые мы сдавали в аренду.

До последнего времени Хесед частично компенсировал нам съем жилья, продуктами помогал. Но эта программа заканчивается. Столь же тяжелая ситуация у сестры с мамой. Что дальше — не знаю, ужас берет…