24-го в 6 утра позвонили родственники из Канады: «Вы в курсе, что у вас началась война?».

Осознание пришло не сразу, но я их успокоила, мол, сейчас проснемся, заберем бабушку с Левого берега к себе и будем думать, что делать дальше.

Эвакуировались прямо из подвала

У нас соблюдающая семья, двое детей — дочке 14 лет, а сыну — 12.

Мы с супругом руководили проектами в крупной IT-компании.

Муж как раз был в командировке в Польше, бросился было ехать за нами, но я его остановила, надеялась, что все скоро закончится.

Паника началась на третий день, когда полки в магазинах опустели. Я запасливая, но когда продукты стали заканчиваться, созвонилась с сестрой и предложила съездить закупиться в «Метро». Первая сирена в городе прозвучала 27 февраля — мы как раз возвращались из супермаркета. Дети звонят, спрашивают, что делать… Сказала им спускаться в подвал.

Было очень страшно, потому что мы с сестрой заехали в одно убежище, а дети сидели в другом, и четверть часа не было связи. С тех пор я не оставляла их одних, но через несколько дней сирен нервы сдали, и было решено уезжать. Мы каждый раз спускались в подвал нашего дома, он обустроенный — и матрасы, и свет, и вода, и отопление, но все равно пешком с пятого этажа с рюкзаками, включая бабушку… Три дня спали в одежде, я боялась даже в ванну зайти, а вдруг сирена! А захват в начале марта Запорожской АЭС добил окончательно.

Машина наша стояла на парковке, но я не вожу, а муж далеко. Попросила знакомого, пока он ехал, завизжала очередная сирена, он посидел с нами в подвале, и прямо оттуда, не заходя домой, дети и бабушка сели в машину. Я успела заскочить в квартиру и прихватила маленький чемоданчик с кошерными продуктами, не зная, сколько проведем в пути. Время прибытия эвакуационного поезда — неизвестно, ориентировочно после четырех. Вокзал был забит — люди плотно стояли друг к другу, как сельди в банке. Мы пробрались на перрон, там оказалось чуть посвободнее, ведь в здании теплее. При этом никто не обещал, что поезд подадут именно на эту платформу. Просто полтора часа стояли на ветру и холоде, надеясь на лучшее. Внутрь заходить я не хотела, поскольку толпа становилась все плотнее.

У детей были какие-то сухарики, велела им все отложить, чтобы руки были свободны. Когда подошел поезд, люди просто стали брать его штурмом. Два охранника с автоматами предупредили, что им разрешили открывать огонь, иначе люди могут друг друга передавить. Они очень помогали, внесли инвалидное кресло с больным ребенком, поднимали грудничков в колясках, но потом и их снесли, и люди просто набивались в вагоны.

Путь из Днепра занял 53 часа

Сели в купе — нас четверо на двух полках, напротив женщина с тремя детьми и племянницей. Ехали без света, всех настойчиво предупредили выключить GPS и локализацию на телефоне, чтобы поезд не запеленговали. Ни одного названия населенного пункта тоже не видели, хотя периодически поезд ненадолго останавливался. До Львова добирались 20 часов, там на перроне тоже море людей, навстречу друг другу шли два огромных потока — из нашего поезда, и люди, ждавшие поездов за границу. Ждали в порядке живой очереди пять-шесть часов, как подъезжали составы — садились.

Нас встретил один молодой коллега (некоторые сотрудники компании уже отправили жен и детей за границу, а сами остались во Львове волонтерить), и отвез на автовокзал, где мы за наличные купили билеты в Польшу. Сесть на рейсовый автобус оказалось проще, чем в эвакуационный. На всех остановках — множество волонтеров — они заходили в автобусы, раздавали еду, игрушки, конфеты детям. С нами ехала женщина с крошечным грудничком, и сотрудницы из Харькова — там вообще тяжелая история. В два часа ночи прибыли на варшавский вокзал. Все отели переполнены, поэтому совершенно замученных харьковчанок отвезли в какой-то спортзал, они потом звонили: все замечательно, у каждого отдельный матрас.

А мы планировали около пяти утра уехать поездом в Берлин, к родственникам. Но билетов нет — ни платных, ни бесплатных, и девочка-волонтер забрала нас к себе в однокомнатную квартиру. Там на полуторной кровати устроились бабушка, двое детей и я в ногах. Муж лежал на полу, а хозяйка пошла со своей собакой спать на «собачье» место. А в это время жившая в Берлине сестра мужа села в машину, позвонила своему другу и они той же ночью отправились за нами. Таким образом, через (в общей сложности) 53 часа пути из Днепра в Берлин, мы оказались в месте, где можно нормально поесть и выспаться. Правда, в берлинской квартире тоже было много родственников и друзей, в первую ночь мы спали там вдевятером. Потом приняли решение ехать в Вену, где осело много знакомых из еврейской общины Днепра. Дети страдали без друзей, да и нас тянуло к своим.

«Ну, не могут же они стрелять по мирным жителям?»

Я безмерно благодарна всем, кто помогал беженцам в Вене. В Хабад Хаус были организованы обеды, с нами ездили оформлять документы и записывать на языковые курсы, устраивали детей в школу и содействовали в поиске работы. Сложно описать, сколько эти люди сделали ради нас — и в моральном, и в материальном плане.

При этом, не все понимают, что на самом деле происходит, даже в Европе. У некоторых родственников, смотревших в Германии российское ТВ, совершенно иная картина мира. «Ну, не могут же они стрелять по мирным жителям? Обстреливают лишь военные объекты» и т.п. Я пыталась до них достучаться, приводить аргументы, в какие-то моменты казалось, что меня услышали. Я показывала фото, видео прилета ракеты в дом наших коллег в Харькове, с которыми мы буквально за месяц до войны отмечали на корпоративе завершение проекта. Хотите, говорю я родственникам, сейчас позвоню этим людям. Они даже перестали смотреть росТВ, но, если начнут, их снова убедят в чем угодно. И это люди, живущие в Европе, имеющие доступ к любой информации. Что уж говорить о россиянах, у которых нет другой реальности, кроме рисуемой на федеральных каналах.

Мечтаю вернуться, но с каждым днем надежды на это все меньше. Я выросла в Днепре, там родились мои дети, там мои воспоминания, семейные фотоальбомы, мы же выехали буквально с одной сменой белья в рюкзаках…

Вместо послесловия. Год спустя

Мы решили пока остаться в Вене, благодаря местной общине нашли социальное жилье в пешей доступности от школы и синагоги. Учимся на языковых курсах, сын пошел в иешиву, дочь (она в выпускном классе) продолжила обучение онлайн, будет поступать в европейский или израильский вуз.

Поддерживаем связь с другими еврейскими семьями из Украины, приглашаем на кабалат шабат. Конечно, финансово это сейчас сложнее, да и однокомнатная квартира не рассчитана на трапезу с гостями, но стараемся. Община у нас большая и дружная, во многом благодаря недавним беженцам.

Очень скучаем по бабушке, живущей сейчас в Германии (раньше мы обитали в соседних домах). В целом, есть ощущение, что за этот год мы прожили целую отдельную жизнь. Пересмотрели свои приоритеты. Стали больше ценить то, что у нас было и что осталось — семью, друзей, общину.